Журналист Тарасов о Лундстреме: "Зрителей собиралось меньше, чем оркестрантов"

Завтра исполнится сто лет со дня рождения Олега Леонидовича Лундстрема,  народного артиста России и почетного гражданина города Читы.  В интервью российским и зарубежным изданиям музыкант говорил:  «Горжусь,  что я читинец». И мы в Забайкалье говорим "джаз", подразумеваем "Лундстрем". Об этом наш сюжет с читинским журналистом Александром Тарасовым, который собирает материалы, связанные с прославленным музыкантом.

Александр Тарасов видел джазмена вживую только однажды. Но десятилетиями остается поклонником Олега Лундстрема. Журналист хранит его автограф и вспоминает, как в восьмидесятые в Читу первый раз приехал тот самый джазовый оркестр. Баснословно дешевые билеты и парадоксально пустой зал.

Александр Тарасов, забайкальский журналист, поклонник творчества Олега Лундстрема: 

Я должен сказать, что трудящиеся к джазу были не очень, потому что в зале собралось зрителей меньше, чем оркестрантов на сцене. Я в этой связи чувствовал себя не очень удобно – практически пустой зал. И вот свет на сцене. Легкой походкой выходит легенда, помахивая в такт дирижерской палочке, выходит на авансцену и говорит: «Нас здесь немного, но, я думаю, собрались истинные любители джаза, садитесь поближе». Оркестр играл на «ура» двухчасовую, совершенно шикарную программу.

Олег Лундстрем, советский и российский джазмен: 

Я никогда не думал, что я буду музыкантом. И даже когда мы не по моей идее организовали оркестр, мы думали, вот пока мы студенты мы поиграем на балах-вечерах, на танцульках, а потом займемся настоящим делом, получим дипломы. И как сказал музыковед Баташев: «И кто бы мог подумать, что именно 2 апреля  16 года в Чите родился российский джаз.

В тридцатых годах Лундстрем учился в Харбинском музыкальном техникуме на скрипача и одновременно в Харбинском политехническом институте на инженера-путейца. Музыка была не более, чем самодеятельностью.

Александр Тарасов, забайкальский журналист, поклонник творчества Олега Лундстрема: 

В 1932 Харбин захватили японцы. Они организовали там государство Манчжоу-Го. Русских стали с дороги выдавливать. Инженер-путеец Лундстрем потерял возможность трудоустройства на Восточно-Китайской ж/д. Это побудило его вместе с друзьями перебраться в Шанхай. В результате такого диссонанса мир вместо скромного железнодорожного служащего получил скромного музыкального гения. Он вспоминал, что в 32 году он пошел покупать пластинки для танцев. Тогда был модный танец фокстрот. Он всегда говорил, что джаз в первую очередь бьет по ногам. Он натолкнулся на пластинку Дюка Эллигтона «Добрый старый юг». Первое восхищение этими ритмами он пронес через всю жизнь.

После войны Лундстрем с друзьями вернулся в Союз. Но здесь джаз оказался не нужен. И только когда сам композитор Шостакович одобрил его творчество, в стране зазвучала музыка Лундстрема – мелодии на стыке массовой культуры и элитарного искусства. Рядом с именем маэстро Лундстрема всегда будет упоминаться Чита – уверен Александр Тарасов. Сам он не обходится без полугрустной иронии, говоря о джазе.

Александр Тарасов, забайкальский журналист, поклонник творчества Олега Лундстрема: 

Его называли музыкой толстых. Я сейчас смотрю на себя в зеркало и понимаю, что где-то они были правы.

И по сей день старый добрый машинист Лундстрем ведет через родную Читу гудящий синкопами поезд джаза.

Наталья Аршинская, Алена Ведерникова, Анна Кулигина.