Несогласованный вопрос: Клевета в ТГ-Умарова: «Ну, там же аватарка!»

Тамара Ван-Фу-Ли / Новости, 17:15, 12 апреля 2021
Тамара ВАН-ФУ-ЛИ

- Сегодня в студии телеканала ЗабТВ в программе «Несогласованный вопрос» главный реактор «Чёрной газеты», журналист сетевого издания «Комментатор» - Борис Ветров. Здравствуйте, Борис!

Борис ВЕТРОВ - журналист

- Здравствуйте.

– Борис, расскажите нам о событиях 1 апреля. Я так понимаю, вас задержали, провели обыск, провели допрос. Первоапрельская шутка оказалась совсем не шуткой, и, конечно же, не смешной.

- Да, это 1 апреля запомнится надолго, потому что, даже не имея каких-то причин для паники, подозрений – с утра всё было спокойно на душе. Я мирно шёл по улице Горького на встречу со своим информатором. Как вдруг мне навстречу внезапно, как из-под земли вырастает такой крепкий молодой человек – выше меня ростом. Показывает мне удостоверение, и не слова не говоря, заявляет: «Проедемте».

– А форма одежды у него какая была?

– В штатском, в штатском. Удостоверение сотрудника центра профилактики экстремизма – Алексей Николаевич. Я – человек, привыкший к таким делам, то есть внутренне ожидающий, поскольку наша газета – единственная оппозиционная печатная в Забайкалье. Поэтому задал первый вопрос: «Я задержан?». «Нет, ни в коей мере». Второй мой логичный вопрос: «Мне адвокат понадобится? – Нет, нет, нет. Это будет только беседа». Отмечу, что офицер начал со лжи. Подъезжает машина оперативная, меня сажают на заднее сидение, блокируют, как положено при задержаниях, и везут на «Остров» в отдел. Там начинается пытка временем, то есть стандартный полицейский приём, когда тебя сажают в кабинет, оставляют одного, изымают телефон, и ничего не говорят, чтобы клиент, как говорится, дозрел да? Потом появляется вот этот товарищ, который меня задерживал, и в лоб говорит: «Вы знаете о существовании телеграм-канала «Александр Саидович Умаров?». Я говорю: «Конечно, знаю. Я его подписчик». «Ну, так вот – у нас есть данные, что вы автор этого канала. Я там, как говорит герой Фрунзика Мкртчяна, ухохотался! Я-то знаю, что я не автор этого канала. «Ну, хорошо», - говорю, «Если бы я был автором этого канала и располагал такой фактурой, я бы, наверное, сейчас уже был не здесь, а где-нибудь в другом месте издавал бы хороший толстый журнал. Вот дальше начинается игра характеров, то есть кто кого пересилит. Заметьте, что телефон у меня сразу изъяли без протокола. То есть фактически меня пригласили на беседу, изымают телефон. Потом этот офицер уходит и говорит: «Сдайте, пожалуйста, свой телефон экспертам. Я не успеваю сказать о протоколе, который необходим. Они берут телефон и начинают в нём копаться. Смотрят там файлы, переписку, всё-всё.

– А у вас пароль не установлен?

– Ну, у меня блокировка была. А тут, пока я положил на стол, она ещё не успела сработать – там время задержки. И они стали тщательно копаться в моём телефоне. Потом офицер, который роль эксперта играл, потому что я понял по его действиям, что он нифига не эксперт, говорит: «Первичная ничего не показала». Кладёт на стол телефон. Ну, мне скучно, я взял телефон – смотрю там, что пишут. «Положите телефон. Вы никому ещё не успели сообщить?». Я спрашиваю: «А в чём дело? – Ой, нам не надо лишних разговоров». Вот знаете, когда человек врёт, у него бегают глаза, то есть они чувствуют, что делают что-то не то. Поэтому нужно оформлять, нужно всё документировать. А тут выйти нельзя, звонить нельзя. Три часа истекают, положенные по времени. Личность мою никто не устанавливает, то есть они знали, что я – это я. Когда я начинаю возмущаться и говорить, что я сейчас встану и уйду, и попробуйте со мной что-то сделать, говорят: «Проедем сейчас к вам домой для производства обыска. То есть изначально – «Вам адвокат не нужен, это только беседа», далее – «Будет произведён обыск». Оказывается, в это время уже была «дознавашка» в суде. Она брала у судьи постановление на обыск. Подъехала она к моему дому, поднялись, как положено – соседей в понятых. И сразу же на пороге дознаватель говорит такую фразу: «Борис Борисович, я прошу вас добровольно выдать предметы совершения преступления». Вы понимаете, что происходит? Не была суда, не было следствия, а у меня предметы совершения преступления. «Вы меня обвиняете в совершении преступления? – Нет-нет, это такая форма, так положено. Дальше начинается ещё больше уровень цирка. Понятно, что нужно ноутбук осмотреть – садится этот эксперт, всё смотрит: удалённые файлы, корзину и всё прочее. А Алексей Николаевич залазит в шкаф и начинает алчно читать мою тетрадь, которой лет 40 и в которой я в школьные годы писал стихи. Листает, листает. Потом, есть такое понятие – верстальная сетка, по которой мы делаем газету, черновые записи - и вот он всё разбирал, он смотрел на свет, то есть он искал не только какие-то электронные документы. Прошарили всё – шкаф с одеждой, подняли диван, а у меня там с детских лет лежит телескоп - они так шуганулись: «Это не базука у вас?». И вот так всё это продолжалось около часа.

- Сколько по времени вы были в отделе?

- В отделе 3 часа, дальше действия происходят у меня дома. Дальше эксперт говорит: «При первичном осмотре на ноутбуке не обнаружено никаких материалов, кроме черновика одного поста, где упоминается канал Умарова». Это я писал для «Комментатора» аналитику. Я говорю: «Внесите это заявление в протокол». И происходит опять то же самое, когда я сделал замечание по поводу предметов преступления – от каждого моего замечания их просто передёргивало. Их передёргивало, они переглядывались, был явный негатив при моих законных требованиях. Дознаватель говорит: «Мы такое не заносим, здесь же ничего нет. Мы сейчас всё запакуем, запечатаем и всё». Я говорю: «Подождите, ребята. Мне не надо, чтобы потом, когда вы распечатаете, мне позвонили и сказали, что найден план подрыва ФСБ, и всё прочее. Давайте, пишите в протокол». Они отказались. Я обратил внимание понятых, но они отказались. Далее я читаю протокол – «Предметы совершения преступления изъяты принудительно». Я говорю: «Так, вот это не будем писать, потому что, во-первых, я – не преступник, во-вторых, для досмотра я предоставил добровольно. – Не препятствовали? – Не препятствовал. Вот - открыл, включил, пожалуйста. Только что чаю не предложил. И вот это дознаватель очень сильно напрягло, она пыталась отговорить меня. Но ей пришлось всё-таки зачеркнуть, написать заново, и я там расписался. В итоге «первичка» ничего не дала – всё они упаковали. И дальше начался длинный непонятный совершенно, как у Франца Кафки, разговор. Понятно, что возбуждено дело по факту клеветы в адрес губернатора Забайкальского края.

– В отношение неопределённого круга лиц.

– Круга лиц, да! Хотя, я задал вопрос дознавательнице: «каким образом вы отождествили личность некоего Умарова и нашего губернатора? – Ну, там же на аватарке фотография». На аватарке может быть всё, что угодно! А там зацепка в уголовном деле только одна – словосочетание «волшебный порошок». То есть следствие предположило, что под этим словосочетанием предполагается какое-то психотропное средство, которое употребляет некий Умаров, на которого можно подумать, что он, якобы, губернатор. Вот такой дом, который построил Свифт. И она мне задаёт вопрос: «А как вот вы лично относитесь к нашему губернатору?». На этом можно было заканчивать. Я ухохотался. Какое отношение моё личное чувство к губернатору имеет к этому делу? Что я должен сказать? Я могу его любить, могу ненавидеть, могу смеяться над ним. К этому делу это не относится. «Ну, всё-таки, как вы считаете, он хороший или плохой?»

– Чёрное-белое.

– Это уровень дознавателя управления внутренних дел! То есть офицера полиции, который прошёл спецподготовку. Ну, всё-таки как? Может быть, он вам не нравится?». Меня тупо раскручивают какими-то наводящими вопросами на провокацию. Со дня на день я ожидаю каких-либо провокаций. Возможно, они будут. Просто у следствия сейчас нет другого пути, как обелить себя, найдя что-нибудь у меня. Дай бог, чтобы этого не было, но я этого очень сильно опасаюсь. Потом меня стали спрашивать, кто может быть автором, если не вы? Я говорю: «Кто угодно. Назначайте экспертизы, проверки. Можно же к любому подойти, как меня прихватили сегодня, и начать крутить». И она не знала, что ещё спросить. Потом спросила, откуда я узнал про канал Умарова, почему подписался. Захотел и подписался. «А у вас есть свой телеграмм-канал? – Есть. – А зачем вы его ведёте?» У меня интерес всё падал и падал, за окном темнело.

– Не хочу вызывать у вас чувство дежавю, но всё-таки спрошу. Почему вы подписались на канал Умарова? Насколько часто вы его читаете и по стобальной шкале как вы относитесь, доверительно ли?

- Ну, вы знаете, что у нас в Забайкалье информационное пространство достаточно скудное. Когда появляется канал, который неизвестно кто ведёт, выкладывая такие интересные факты, тяжёлые факты, поневоле даже простые люди обращают внимание, а уж мы то, медийщики, конечно, подписываемся. – Банальный интерес? – Да, банальный интерес. Что же касается его, так сказать, контента, это было интересно и сейчас интересно, но те моменты, где идёт провал в упоминание каких-то нетрадиционных сексуальных ориентаций, о наркомании – это уже неинтересно, потому что и без этого есть о чём писать. И кстати, заметьте, уголовное дело возбуждено только по факту слов «волшебный порошок». А сколько на канале реальных фактов? О неправильных проведениях конкурсов, о расходовании бюджетных средств, много всего. Это не вызвало нареканий, значит, это всё не клевета? Выходит, что канал пишет правду, только где-то перегнул палку. Вот и всё. Моё личное отношение к каналу.

- Вы спросили дознавателя, как он идентифицировал нашего губернатора с неким персонажем Умаровым. А вы спросили его, каким образом вы попали в список тех персон, которые идентифицируются в этой группе неопределённых лиц? Как они выбирают?

- Я задал этот вопрос ещё сотруднику центра «Э», когда меня доставили туда на Верхневокзальную. Когда он сказал, что «У нас есть подозрения, что это вы». Я говорю: «Хорошо, ладно. Откуда?» И тишина. А в постановлении об обыске говорится так: «По оперативным данным не исключается, что причастным к данным деяниям является Ветров Б.Б». По неким оперативным данным. «Ребята, а какие у вас оперативные данные?» То есть это могло быть что? Ну, перехват моего интернет-трафика. Да ради Бога, я не скрываю, у меня даже нет паролей. Там видно всё. А повод у них был один – это написанный донос.

– У вас есть подозреваемые?

- Я не хочу называть фамилию этого человека, чтобы не сделать проблем и вашему телеканалу, который я постоянно смотрю и уважаю, и себе. Этого человека знает весь город, и он же является фигурантом в деле написания доноса в отношение читинского блогера Лёхи Кочегара, который недавно получил условный срок. Этот человек присутствовал на суде. Но его всегда защищает суд, он всегда защищает свои несуществующие честь и достоинство. Поэтому называть не хочется, но мы проанализировали. Собрались журналистами, мы не первый год в журналистских расследованиях, собрали информация и поняли, что это мог быть только он, который написал: «Я вижу, что стиль канала Умарова и канала Ветрова похожи. На этом основании можно считать его причастным. Вот и всё. В итоге всё это прекратилось уже в восьмом часу вечера, то есть в полвторого началось. В восьмом часу вечера закончилось. Упаковали карту памяти, ноутбук. И на вопрос: «Ребята, это моё орудие труда, от этого зависит выпуск газеты и наши деньги – ой, вы знаете, эксперт у нас сейчас один, а таких объектов у нас на проверке сейчас много. Так что уж извините, войдите в наше положение». И на этом всё закончилось.

– Никаких сроков проведения экспертизы вам дано не было?

– Сроки мне не назвали. И более того, я уже, так скажем, находился в состоянии возбуждённом, потому что внезапность подкосила. И я совсем выпустил из виду главное – мне не вручили копию протокола обыска, как обязаны были сделать. И не вручили мне расписку о заборе у меня вещдоков. И теперь как говорит мой адвокат, можно распрощаться со всеми этими вещами.

- Вы по итогу в уголовном деле проходите как свидетель?

- А всё очень просто. Потому что, если изначально меня признать подозреваемым и ничего не найти, то есть два пути: либо устроить провокацию и впихать мне что-нибудь в ноутбук, либо извиниться и я буду иметь право на компенсацию от государства за такие действия. А им этого очень не хочется.

- Какие ваши дальнейшие действия в данной ситуации?

- Если идти по накатанному пути, то здесь может быть надзорная жалоба в прокуратуру на действия. Но для этого мне нужно дождаться официального заключения о моей непричастности к данному преступлению. А тут вы знаете, что оно может тянуться годами – висяк, глухарь и тд., и т.п. Дело-то возбуждено 23 февраля. Почему только сейчас? Аж первого апреля. Мы за день-два проанонсировали наше мощное расследование о краже миллиарда рублей на покупку жилья для сирот. У нас есть все доказательства, все необходимые документы, которые называют и участников этой аферы, и точную сумму, и фамилии пострадавших, многих из которых, кстати, давно нет в живых. Об этом никто ещё не знает. То есть, как только мы это проанонсировали, начинаются вот такие действия. Я не утверждаю, но не исключаю, что это превентивное действие тех, кто запачкан в этой афере.

- В данный момент на вас не наложили никакие ограничения? Передвижения? Подписку о невыезде?

– Нет, я же свидетель. Вот такой вот свидетель, у которого ищут предметы совершения преступления. – А у вас есть информация о том, кто ещё проходит по этому делу свидетелями? – Было сказано так: «вы сейчас, если можете, не выкидывайте эту информацию в СМИ о действиях, направленных против вас. Возможно, мы сейчас ещё 2-3 возьмём подозреваемых. Но я-то точно знаю, что они больше никого не возьмут.

- Ну и, наверное, заключительный вопрос в стиле Дудя. Если бы вы встретились с Александром Михайловичем Осиповым, что бы вы ему сказали?

– Мне нечего сказать этому человеку. Мы живём в разных пространственно-временных пластах. В разной реальности?

– В разной реальности. С ним говорить особо не о чем.

Тамара ВАН-ФУ-ЛИ

Это была программа «Несогласованный вопрос» на ЗабТВ. В гостях редакции был главный редактор «Чёрной газеты», журналист сетевого издания «Комментатор» - Борис Ветров. До новых встреч.

Важные и оперативные новости в telegram-канале "ZAB.RU"